А я все думаю о том, что хочу снова начать писать стихи.
Благо, скоро осень, а осень - это всегда самое вдохновенное время.
И мечта у меня есть - чтобы напечатали книгу. Хоть бы в сборнике, на большее и не рассчитываю, однако даже такая скромная мечта пока не сбылась.
Критическим взглядом посмотрела на свои подростковые стихи. Улыбнулась. Все-таки, это было слишком...пафосно, что ли...Сейчас мне не нравится, они тоже остались частью прошлого, и это хорошо.
И тетрадь та, старая - с какими-то бунтарскими вклейками (вроде как тогда пострадала книжка Стогова), исписанная неровным почерком и разрисованная розами и каплями крови (больше я ничего тогда рисовать не умела). И такой протестующий пафос - и стыдно за него, и улыбаешься, вспоминая, этого не отнять.
А тетрадь сожгу. Вместе со старым бумажным дневником. Ибо что-то там осталось такое, что лучше всего будет развеять по ветру вместе с пеплом.
Благо, скоро осень, а осень - это всегда самое вдохновенное время.
И мечта у меня есть - чтобы напечатали книгу. Хоть бы в сборнике, на большее и не рассчитываю, однако даже такая скромная мечта пока не сбылась.
Критическим взглядом посмотрела на свои подростковые стихи. Улыбнулась. Все-таки, это было слишком...пафосно, что ли...Сейчас мне не нравится, они тоже остались частью прошлого, и это хорошо.
И тетрадь та, старая - с какими-то бунтарскими вклейками (вроде как тогда пострадала книжка Стогова), исписанная неровным почерком и разрисованная розами и каплями крови (больше я ничего тогда рисовать не умела). И такой протестующий пафос - и стыдно за него, и улыбаешься, вспоминая, этого не отнять.
А тетрадь сожгу. Вместе со старым бумажным дневником. Ибо что-то там осталось такое, что лучше всего будет развеять по ветру вместе с пеплом.